Видели, вдоль дороги лес лежит? — спрашивает Анатолий Петров, совладелец одной из лесопилен в подмосковном поселке Белоомут, едва я выхожу из машины, проехав больше 160 км. — Он после летних пожаров упал, там болото. А сколько таких мест не у дороги! Представляете, какие пожары здесь будут? Торф-то и сейчас горит под завалами древесины.
И правда, не один километр обочины вдоль дороги из Егорьевского района в Луховицкий завален толстыми и тонкими стволами берез и сосен. На границе между валежником и стоящим лесом я заметила машину для уборки горельника. Она не работала. Зато было слышно, как убирают завалы прямо за лесопилкой.
— Работает лесхоз, — говорю. — Что вам не нравится?
«Раньше лесом занимались, а когда в Московской области запретили любую вырубку и запретили лесоохрану, он начал приходить в упадок»
— Работает, — кивает Петров, — но какими темпами? Разве они успеют убрать все до весны? И главное — от помощи отказываются.Петров ругается не просто так. Вместе с партнером по бизнесу он обращался в Ступинский лесхоз: мол, выделите какой-нибудь сгоревший участок, разберем и распилим древесину, пока не сгнила. Им предложили участок с деревьями не старше 40 лет. «Эта древесина не имеет коммерческой ценности, — объясняет Петров. — А мы должны не просто убрать ее на своих машинах и распилить, но потом еще заплатить Мослесу почти по 1000 рублей за каждый полученный кубометр. Я не могу работать совсем в убыток». Поэтому он покупает валежник из соседней Рязанской области по 1600 рублей, зато не молодняк. «Древесина, полежав под снегом, уже портится, синеет», — Петров показывает темные доски под шум пилорамы, находящейся на территории бывшей автобазы сельсовета. Голубые ворота сохранили неумелое, но старательно нарисованное изображение парашюта со взрывчаткой и надпись «Афган» по-русски и вязью. «А весной, когда взойдет трава, — продолжает Петров, — вообще будет никому не нужна. Доведут ее, как после пожаров 2003 года, до того, что сгниет, а потом закатают в болото. Это в лучшем случае. А скорее всего сгорит летом. Опять будем тут с лопатами и ведрами бегать, окапываться от огня».
Дым из-под снега зимой здесь не редкость — горят торфяные болота. С дороги я дыма не заметила, зато видела на участке с валежником две работающие пожарные машины МЧС, асфальт рядом с ними превратился в каток. «Молодцы, что работают, хотя это не их обязанность, — одобряет фермер из деревни Колионово Михаил Шляпников, организовавший прошлым летом три волонтерских лагеря для тушения местных пожаров. — Только если не убрать к весне валежник, смысла в этом нет. Прошлым летом на нас сыпались искры, хвоя и кора сосны размером с ладонь с пожара в 15 километрах от деревни. С какой скоростью помчатся пожары в этом году, если торфяники будут завалены сухой древесиной, сложно даже представить».
Завалы тут разбираются неспешно не только по субъективным ощущениям встревоженных жителей, но и по данным флегматичных сотрудников госструктур. По словам начальника отдела воспроизводства лесов ФГУ «Мособллес» Андрея Полферова, из намеченных к первоочередной уборке 444 га леса в Луховицком районе сейчас расчищено около 70.
— Почему не привлекаете местных жителей, которые хотят разбирать горельник? — спрашиваю.
— Для желающих еще будут проведены открытые аукционы, — говорит Полферов, — их организует Управление лесного хозяйства по Московской области и Москве. Ко мне приходят уже с госконтрактом в руках.
— Пустые слова! — возмущается Петров. — Если аукционы такие открытые, то где сайт, на котором можно все узнать и оставить заявку? К кому обращаться?
Сайта у управления (Мослесхоза) нет, пресс-службы тоже и даже в приемную и.о. начальника можно дозвониться лишь на мобильный. На мое электронное письмо (по адресу, указанному на сайте Рослесхоза) за сутки никто не ответил. «Раньше я мог решать все вопросы на месте, — говорит Петров. — Теперь у Белоомутского лесничества нет никаких прав. Раньше лесом занимались, а когда в Московской области запретили любую вырубку и разогнали лесоохрану, он начал приходить в упадок».
Так происходит не только в Луховицком районе и не только в Московской области. Председатель совета общественного движения «В защиту Мещеры» Николай Плесовских, привлекший прошлым летом добровольцев на тушение пожаров в Рязанской области, рассказывает, что в их районе — возле села Картаносово — вдоль дорог горельник преобладает над живым лесом. «Осенью мы ходили на комиссию областной думы и предлагали свой проект по расчистке горельников и дальнейшей переработке полученной древесины, — говорит Плесовских. — Нас поддержали, обещали дать делянки и даже предложили кредит на миллион рублей для покупки техники». Плесовских купил оборудование, нанял бригаду, пару раз уже выплатил проценты по кредиту, но до сих пор даже не начал разгребать завалы возле деревни. «До обследования лесопатологов мы не вправе ничего делать с лесом, — объясняет Плесовских. — Но специалистов на область всего семь, и они не успевают делать все. На территории Солотчинского лесничества, наиболее пострадавшей от пожаров, обследовано всего 20 процентов горельников. Все знают о проблеме, но пока она не решена».
По мнению Сергея Воропаева, офицера запаса и лидера движения «Мобилизация», главное сейчас — не опускать руки и продолжать «долбить». «Когда мы летом тушили пожары, за месяц написали вместе с юристами 1448 писем в государственные и силовые структуры и добились взаимодействия по разным вопросам, — говорит Воропаев, который не первый год с товарищами ухаживает за Салтыковским лесопарком. — С 24 июля по 24 августа наши патрули предотвратили в лесопарке 224 административных нарушения, ведь люди идут жарить шашлыки даже в дым». По его мнению, спасение леса — это уже вопрос выживания, тут нечего жаловаться, нужно просто добиваться своих целей. «Не все чиновники взяточники, — говорит он. — Не все милиционеры убийцы. Не все военные ворующие подонки. На самом деле подонков мало, и с ними реально бороться. Просто для этого нужны упорство и усилия».
Эта «мантра» помогает ему каждые выходные убирать территорию Салтыковского лесопарка, добиваться, чтобы в детской инфекционной больнице вставляли окна и много еще чего. Его не смущает, что награды получают вовсе не те, кто их заслуживает. Впрочем, он недавно чуть не расплакался, увидев медаль «За тушение пожаров 2010» у соседа по дому, московского чиновника, который как раз в самое тяжелое время отдыхал на Мальдивах. «Он предложил мне ее забрать, — рассказывает Воропаев, — потому что я вроде тушил пожары и даже лежал потом в больнице с отравлением угарным газом. Я не взял».
